Моя строптивая леди - Страница 17

Син безжалостно сбил цену до восемнадцати шиллингов, да и то при условии, что к покупкам добавится объемистая муфта. Когда хозяйка принимала деньги, она чуть не плакала. На улице Честити возмутилась:

— Восемнадцать шиллингов! Это же просто грабеж! Вы обобрали добрую женщину!

— Эта старая пройдоха прослезилась от радости. Я заплатил больше, чем она смела надеяться. Шиллингом больше, и она заподозрила бы неладное. У бедняков, знаете ли, каждый пенс на счету. — Подмигнув, Син сунул узел с одеждой в руки девушке. — Мой юный друг, вы так мало знаете жизнь, что просто больно смотреть.

Честити сверкнула глазами, но уничтожающий взгляд пропал зря: ее спутник уже бодро вышагивал в обратном направлении. Поспешая следом, она против воли восхищалась тем, как легко он ориентируется в путанице улиц. Одна она безнадежно затерялась бы в Шефтсбери и ни за что не добралась бы до «Короны».

Примерно на полдороге Син счел нужным заглянуть в галантерейную лавку, где было не повернуться от ниток, лент, платков и тому подобного. Там он без малейшего смущения направился в отдел нижнего белья. Честити была шокирована тем, с какой легкостью он выбрал ночную рубашку, сорочку с кружевной отделкой, две пары простых чулок и подвязки с розовыми лентами. Это последнее он продемонстрировал ей.

— Что скажете, Чарлз? Нравится?

— Лишь бы чулки держались, — буркнула девушка, краснея.

— Уж эта мне застенчивая молодость!

Молоденькая лавочница с готовностью залилась смехом, а Честити скрипнула зубами. Оглядевшись, Син заприметил на верхней полке красивую коробку.

— Я вижу, у вас есть и шелковые чулки. Как кстати! Позвольте взглянуть.

Лавочница поднялась по лесенке, сняла коробку и предложила ее содержимое вниманию Сина. Чулки были не только самых разнообразных оттенков, но и с узором, в том числе полосатые.

— Превосходное качество, милорд, — расхваливала она не столько ради дела, сколько из явного интереса к красивому покупателю. — Взгляните на вышивку! Она не полиняет от стирки.

Син тщательно осмотрел самую вычурную пару — розовую, с голубыми незабудками.

— В таком деле скупиться нельзя, ведь верно? — Он многозначительно улыбнулся лавочнице, а Честити подмигнул.

Она в ответ испепелила его взглядом.

— Ну вот, — огорчился Син, — я опять задел моего юного друга! Вижу, Чарлз, вам не по душе подобный полет фантазии. Ну а вы, дорогая, — обратился он к девчонке, пламеневшей уже всем лицом, — что вы думаете по этому поводу?

Она вообще не думает, решила Честити с отвращением. У нее отшибло мозги! Между прочим, неприлично так пялиться на мужчину, который не стыдится при всех размахивать интимным предметом туалета.

— Я думаю, милорд… я думаю, они восхитительны!

— Тогда я безусловно их куплю. — Син со знанием дел пропустил чулки между пальцами, наслаждаясь прикосновением дорогого шелка. — И пять ярдов желтой ленты.

Честити хмыкнула. Он пожал плечами:

— Полагаю, желтое вам тоже не по душе? Да вы просто пуританин! Ну хорошо, ограничимся желтой в коричневую крапинку. Пять ярдов, пожалуйста!

На улице Син первым делом дал волю смеху, окончательно взбесив девушку.

— У вас, милорд, нет ни стыда, ни совести!

— Что делать! Но сделайте милость, объясните, что плохого в узорчатых чулках и в том, кто красивая ножка станет еще привлекательнее?

— Я о таких вещах не думаю! — отрезала Честити и зашагала прочь, очень надеясь, что в нужном направлении.

— Как, вы не думаете о женских ножках? — не унимался Син. — Тогда вы самый странный молодой человек, какого мне приходилось знавать!

Она промолчала, стиснув зубы. Зато Син не упускал ни единой мелочи. Неподалеку от «Короны» он зашел еще в одну лавку, на сей раз с парфюмерными принадлежностями. Это было заведение более высокого класса. Честити приходилось слышать о фирме Тревиса и Маунта, поскольку именно они поставляли в Уолгрейв-Тауэрс мыло и тому подобное.

Здесь Син (снова без намека не смущение) обзавелся баночкой румян, коробочкой пудры и — после тщательного обнюхивания выставленных образцов — пузырьком духов. Судя по восторгу, написанному на лице мистера Маунта в момент оплаты, это влетело в копеечку.

— Вы хотите нам помочь или просто лишить добытых денег? — ехидно осведомилась Честити, когда они покинули лавку.

— Деньги потрачены с толком: если уж затеваешь маскарад, он должен быть убедительным. А вам, мой юный друг, нужно меньше беспокоиться о мелочах, в том числе и о средствах. — Поразмыслив, Син просиял. — Вы голодны, и в этом все дело! Даже столь странный юноша, как вы, может быть сладкоежкой. Что скажете?

Протестовать не хватило сил, потому что он угадал верно. Честити несколько раз сглотнула при виде вывески «Даг и Карр. Кондитерские изделия».

— Да, но… не лучше ли сэкономить деньги?

Однако они уже входили внутрь, и запах свежей выпечки окутал девушку плотнее, чем недавно — аромат парфюмерии. Чуть погода они появились из кондитерской с ворохом свертков. Син без церемоний разворошил один, достал бисквитик и поднес к губам Честити прямо посреди улицы.

Поколебавшись, она открыла рот и откусила. Это напомнило о пансионе, о воскресных прогулках по городу с подругами, и на миг она почувствовала себя ровней тому, кто шел рядом, словно они были одного возраста и пола, одинаково самоуверенные и беспечные. Невольная улыбка коснулась губ девушки, она переместила свой сверток поудобнее, чтобы откусить вторично. Бисквитик был восхитителен на вкус и еще хранил тепло плиты, где его выпекли.

Син тоже сосредоточенно жевал, а когда проглотил, облизнул губы — медленно, с удовольствием. Веки его слегка опустились, взгляд принял дремотное выражение, губы дрогнули удовлетворенной улыбкой. Только тогда Честити поняла, что пожирает его взглядом.